Когда закончился «денежный дождь»
Известные события действительно можно назвать кризисом – кризисом доверия. Были все признаки кризисной ситуации – массовое досрочное расторжение вкладов, фактическая парализация (пусть и кратковременная) рынка межбанковского кредитования, решение проблем банков за счет акционеров.
Причины этого кризиса, по мнению экспертов, лежат в несовершенстве российской банковской системы, которая по-прежнему находится в состоянии неустойчивого равновесия. Несмотря на все победные реляции о высоких темпах роста, в нашей экономике по-прежнему сохраняется гигантский перекос в пользу сырьевых отраслей. Вследствие этого в стране существует огромный финансовый дисбаланс, когда в одних секторах экономики денег так много, что их хватает на покупку английского «Челси», а в других испытывают перманентный денежный дефицит. Как образно отметил Владимир Гуревич, заместитель Главного редактора «Аналитического банковского журнала», кризис в банковской системе разразился потому, что именно она стоит на переднем крае экономики и принимает на себя первые удары, оставаясь при этом одним из самых хилых народно-хозяйственных комплексов, своеобразным «слабым звеном». А где тонко, там, как известно, и рвется.
Но почему кризис разразился именно сейчас, когда все основные макроэкономические показатели растут, цены на основной российский продукт – нефть – бьют все рекорды, налицо профицит бюджета, а золотовалютные запасы Банка России устанавливают все новые исторические максимумы?
По словам заместителя председателя Банка России, руководителя Главной инспекции кредитных организаций Геннадия Меликьяна, после 1998 г. российская банковская система работала в суперблагоприятных условиях. Страна переживала период экономического роста, в результате росли реальные доходы населения, увеличивались обороты предприятий и, как следствие, возрастала ресурсная база банков. Кроме того, в банковский оборот была введена значительная часть сбережений граждан, ранее хранившихся дома. В среднем за год объем вкладов физических лиц увеличивался на 50%, прирост средств на счетах предприятий составлял ежегодно около 30%. Не менее благоприятно складывалась ситуация и с ростом денежной базы и денежной массы, а значит, с банковской ликвидностью. Только за 2003 г. прирост денежного агрегата М2 (сравнительной динамики денежной массы) превысил 50% при инфляции в 12%.
Ситуация радикально изменилась после I квартала 2004 г. В связи с изменением динамики курса рубля к доллару стало проявляться увеличение спроса на валюту внутри страны. Кроме того, усилилась тенденция оттока капитала. В результате, у Центробанка отпала необходимость скупать валюту, ликвидность перестала расти теми темпами, что были раньше. Эту тенденцию усилил продолжающийся рост профицита бюджета (бюджет забирал с рынка деньги в большем объеме, чем отдавал потом на финансирование бюджетной сферы).
Таким образом, после I квартала 2004 г. мы имели не только сокращение прироста денежной массы и денежной базы, но и абсолютное падение некоторых важнейших для банков показателей. Это сразу же повлияло на деятельность кредитных организаций. Трудности стали испытывать прежде всего те банки, которые не имели собственного капитала, сбалансированных активов и пассивов, проводили очень рискованную политику. Они нормально функционировали до тех пор, пока шел «денежный дождь». Когда он закончился – возникли проблемы.
В этой ситуации проявилось все несовершенство нашей банковской системы – и в законодательном, и в профессиональном, и в этическом планах. Как только стали очевидными проблемы ряда банков, Центробанк, выполняя свои обязанности, начал реагировать. Однако незаметного «изъятия из оборота» проблемных банков не получилось – событие получило широкую огласку. Эффект был усилен заявлением главы Федеральной службы по финансовому мониторингу (ФСФМ) Виктора Зубкова о наличии у его ведомства некоего «черного списка банков», подозреваемых в «отмывании денег». И хотя потом от этих заявлений стали активно «открещиваться», нервозность и взаимные подозрения в банковской среде и во всем обществе только нарастали.
Стало очевидно, что никаких эффективных инструментов, способных предотвратить негативное развитие ситуации, практически нет. Более того, сами банкиры начали «раскачивать лодку», в которой сидели. Они тут же закрыли друг другу лимиты на рынке межбанковского кредитования, сделав невозможным «перелив» ликвидности. Затем появились и стали активно распространяться «черные списки» якобы проблемных банков. Кто их авторы? Явно не журналисты – ведь ни одно СМИ их не опубликовало. Можно предположить, что авторами списков были недобросовестные работники банковских и околобанковских структур, желающие досадить конкурентам.
Все эти события вызвали волну паники среди населения: частные вкладчики стали забирать свои депозиты, а юридические лица – выводить деньги со счетов путем обналичивания. И оказалось, что кроме уговоров, никаких эффективных механизмов, препятствующих этим процессам, не существует. По словам президента Ассоциации российских банков Гарегина Тосуняна, кризисный процесс удалось остановить «практически чудом».
Кто «проморгал» кризис
Несмотря на то что банковскому сообществу удалось наладить конструктивное сотрудничество с государством вообще и Центробанком в частности, претензии у банков по-прежнему остаются. К примеру, банкиры сетуют на то, что, укрепляя банковский надзор, Центробанк не смог отследить и решить ситуацию с «Содбизнесбанком» на ранней стадии. По словам начальника ГУ ЦБ РФ по Саратовской области Юрия Зеленского, столичным коллегам есть над чем поработать – в регионах ситуация, когда явно проблемный банк вдруг начинает активно наращивать число вкладчиков и выпускать векселя с огромной доходностью, просто невозможна. Это мнение поддержала и председатель правления АКБ «Форштадт» Зоя Музыка. По ее словам, Центробанк обладает исчерпывающей информацией о деятельности любой кредитной организации. И если банк, занимающийся неблаговидными делами, годами не подвергается никаким санкциям со стороны регулирующих органов – это выглядит, по крайней мере, странно.
В ответ представители Центробанка заявили, что в соответствии с законом до применения каких-либо санкций к банку необходимо сначала доказать и задокументировать все его нарушения, на что порой уходит достаточно много времени. В частности, Геннадий Меликьян привел пример, когда для доказательства фиктивности банковских операций пришлось обращаться к зарубежным регулирующим органам за справкой, что кредитной организации, которой «подозреваемый» банк (судя по его отчетности) переводил солидные суммы, просто не существует.
В свою очередь представители Банка России вменили в вину банковскому сообществу отсутствие какой-либо корпоративной ответственности. В конце концов, проблемы одного банка неизбежно скажутся на состоянии других. И в этих условиях, по словам начальника главного управления Центрального банка РФ по Нижегородской области Станислава Спицына, банкирам необходимо выработать деловую этику поведения и самим создать условия, препятствующие появлению «паршивых овец» в своем сообществе. Необходимо усилить объединительные тенденции внутри банковской системы, сформировать сплоченное банковское сообщество, умеющее четко формулировать и отстаивать общие корпоративные интересы. Банкиры должны все вместе противостоять любым проявлениям недобросовестной конкуренции.
Стабильность за счет вкладчиков
Важнейший вопрос сегодняшнего дня – какие уроки необходимо извлечь из произошедших событий, чтобы не допустить их повторения? С одной стороны, банковское сообщество предложило повысить ответственность Центрального банка и расширить его полномочия для поддержания стабильности на банковском рынке. С другой стороны, банкиры отметили необходимость разработки механизмов, защищающих банковскую систему от изъятия вкладов, которое может быть вызвано паникой среди населения. Ведь именно этот фактор при определенных обстоятельствах способен нанести сокрушительный удар по банковской стабильности.
По словам представителей банковских кругов, необходимо срочно менять ситуацию, когда все вклады в банках фактически являются вкладами «до востребования». Ведь в настоящее время, согласно действующему законодательству, вкладчик вправе забрать свой вклад (как срочный, так и «до востребования») в любой момент по первому требованию. Как же изменить подобную практику, весьма невыгодную банкам?
Предложения на этот счет высказывались самые разные и даже такие радикальные, как введение полного запрета на досрочное расторжение срочных вкладов. Однако подобных примеров в мировой практике нет. Везде вкладчик может расторгнуть договор срочного вклада ранее обусловленного срока – правда, на определенных условиях. Например, в одних странах вкладчик в этом случае не получит проценты по вкладу, либо он сможет получить свои деньги лишь по истечении определенного срока после подачи заявки – например, через 1-2 недели.
В результате дебатов банкиры сошлись на том, что необходимо добиваться внесения в законодательство поправок, регламентирующих выплату наличных в течение 7-14 дней с момента подачи вкладчиком заявления на досрочное изъятие денег. Это, по мнению банкиров, позволит им более точно управлять ликвидностью и предотвратить массовое изъятие денег населением в случае возникновения панической ситуации. Ведь как показывает практика, 1-2 недель достаточно, чтобы паника прекратилась.
Кстати, банкиры предлагают ограничить право распоряжения собственными средствами не только частных вкладчиков, но и юридических лиц. Например, в целях расширения ресурсной базы банков начальник ГУ ЦБ РФ по Нижегородской области Станислав Спицын предложил активнее внедрять в практику инструменты, широко используемые в мире. В частности, ввести неснижаемый остаток на банковском счете клиента и списание средств со счета по заявке клиента не на следующий день, а, например, только через два дня. Банковское сообщество эту идею поддержало.